Атомная энергетика

Мобильность ПЭБов предполагает принципиально новую тактику в энергетике: станция строится совсем не там, где её будут эксплуатировать. К объектам, нуждающимся в вырабатываемой энергии, их доставляют на буксире. Такой объект может быть и сам по себе «блуждающим» — например, если речь идет о разведанных, но до сих пор не разработанных месторождениях полезных ископаемых. В этом случае, как полагают специалисты, возможность скорректировать положение «энергетического центра» стройки дает важные технологические преимущества. Так что, если с «Академиком Ломоносовым» дела пойдут хорошо, то уже к 2015–2016 году плавучие атомные станции будут ждать у берегов Вилючинска, Певека и Находки. Кроме того, чиновники Росатома рассчитывают на активный экспорт по договору лизинга услуг таких станций в страны Азии (Индонезию, Филиппины, Вьетнам) и Африки (Алжир, Намибия), и, при условии запуска и работы плавучей атомной станции в России, уже получена заявка на поставку электроэнергии и пресной воды от правительства Кабо-Верде.

С технологической точки зрения, сама по себе идея плавающего атомного реактора особых вопросов не вызывает — подобные агрегаты уже давно используются на российских атомных ледоколах. Однако есть две специфические проблемы, которые надо решить попутно, и именно с ними связаны и главные возражения против всего проекта в целом и беспокойство правозащитников. Первая сложность — в передаче энергии потребителю. Предполагается, что плавучий энергоблок будет устанавливаться у специального оборудованного пирса-терминала, к которому будут подводиться линии электро - и теплопередачи для транспортировки энергии потребителям. Кроме всего прочего, терминал должен обеспечить и надежное крепление энергоблока у берега. Обслуживают станцию повахтенно от 60 до 140 человек специально обученного персонала. Длительность вахты около четырех месяцев.

Вторую сложность обойти труднее. Она связана с необходимостью как-то обеспечить безопасную эксплуатацию станции. Прежде всего, нужно регулярно загружать ядерное топливо и выгружать радиоактивные отходы. К счастью, это можно делать достаточно редко: раз в 12–15 лет снимать станцию с прикола, подменяя при необходимости другой, и отправлять на завод для перезагрузки. В этом она вполне аналогична атомной подлодке, с той только разницей, что после полутора десятилетий простоя у этой «лодки» могут появиться дополнительные основания утонуть по пути. Жизнь ПЭБа также будет заканчиваться в полной аналогии с жизнью атомной подлодки вырезанием реактора и захоронением его в обычном ядерном могильнике.

Изъятое из реакторов облученное топливо также будет проходить по стандартному — и все еще остающемуся проблемным — циклу. Топливные элементы должны несколько лет вымачиваться в специальных бассейнах на тех же самых заводах, где их извлекают. Дело в том, что после пребывания в течении нескольких лет в активной зоне уровень радиации топливных элементов сильно увеличивается. 5–10 лет с ними вообще ничего нельзя делать. А потом встанет обычная дилемма: захоронение или переработка? Однако это дилемма будет решаться вне всякой зависимости от наличия или отсутствия в стране ПЭБов.

Уровень безопасности при нештатных ситуациях и авариях на ПЭБах должен быть несколько выше, чем у ледоколов, поскольку предполагается их близость к промышленным объектам и населенным пунктам. Разработчики тут ссылаются на печальный опыт подлодки «Курск»: авария и взрыв на подлодке не привели ни к авариям в активной зоне, ни к утечкам радиоактивных материалов. Все проблемы первых советских атомоходов, где такие утечки время от времени случались даже безо всяких взрывов, были благополучно разрешены. Теперь и хранилище, и реакторный отсек надежно защищены от столкновений и ударов, и баржа с энергоблоком может выдержать не только сильный шторм, но и даже падение на неё самолета! В случае же аварии в активной зоне меры гражданской обороны понадобятся только в радиусе одного километра от станции, а радиационное же воздействие не превысит 75% от дозового предела, установленного для населения.